Научные факты и их роль в научном исследовании
Сохрани ссылку в одной из сетей:
МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ УКРАИНЫ
ТАВРИЧЕСКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ им. В.И. ВЕРНАДСКОГО
Экономический факультет
Кафедра финансов
Заочное отделение
Реферат
по дисциплине: «Методы научных исследований»
Тема: «НАУЧНЫЕ ФАКТЫ И ИХ РОЛЬ В НАУЧНОМ ИССЛЕДОВАНИИ»
Симферополь, 2009 г.
Содержание
1. Понятие научного факта. Мнение ученых о природе и особенностях научных фактов
2. Структура научного факта
3. Методы установления научных фактов
4. Учение о роли научных фактов в развитии познания
Список использованных источников
1. Понятие научного факта. Мнение ученых о природе и особенностях научных фактов
Говоря о важнейшей роли фактов в развитии науки, В.И. Вернадский писал: «Научные факты составляют главное содержание научного знания и научной работы. Они, если правильно установлены, бесспорны и общеобязательны. Наряду с ними могут быть выделены системы определенных научных фактов, основной формой которых являются эмпирические обобщения.
Факт — «это действие, происшествие, событие, относящееся к прошлому или еще длящемуся настоящему, но никогда к будущему времени; это — нечто реальное, невымышленное в противоположность фантазии, выдумке; это — нечто конкретное и единичное в противоположность абстрактному и общему; наконец, понятие «факт» было перенесено от однократных явлений или событий на процессы, отношения, совокупности тесно между собой связанных явлений…»
Факты — это тот основной фонд науки, который отличает науку от философии и религии. Ни философия, ни религия таких фактов и обобщений не создают.
Факт (лат. Factum — свершившееся) — знание в форме утверждения, достоверность которого строго установлена.
Факт — это то, чему случается (случилось) быть.
Факт представляет собой зафиксированное эмпирическое знание и выступает как синоним (т.е. тождествен или близок по значению) понятий «событие», «результат».
Факт — это достоверно установленное, невымышленное событие, происшествие. Факт — это явление, становящееся знаемым, незнаемое явление не есть научный факт.
Факты в науке выполняют не только роль информационного источника и эмпирической основы теоретических рассуждений, но и служат критерием их достоверности, истинности.
В свою очередь, теория формирует концептуальную основу факта: выделяет изучаемый аспект действительности, задает язык, на котором описываются факты, детерминирует средства и методы экспериментального исследования.
Трудность здесь заключается в отделении достоверных фактов от недостоверных, кажущихся.
Научный факт — это не только описание события или измеренная величина, но и многие другие сведения: когда, каким образом, кем был зафиксирован факт, с какими другими событиями, фактами, исследованиями он связан и так далее.
Научный факт – это удостоверенный наукой и общественной практикой фрагмент знания, отражающий свойства материального и духовного мира.
Понятие «научный факт» значительно шире и многограннее чем понятие «факт», применяемое в обыденной жизни. Когда говорят о научных фактах, то понимают их как элементы, составляющие основу научного знания, отражающие объективные свойства вещей и процессов. На основании научных фактов определяются закономерности явлений, строятся теории и выводятся законы.
Научный факт — событие или явление, которое является основанием для заключения или подтверждения. Является элементом, составляющим основу научного знания.
Наблюдательный факт — это утверждение, состоящее из двух частей.
Описание факта — описание того, что можно наблюдать при некоторых условиях и условия проведения наблюдения — описание того, при каких условиях можно наблюдать описанное в первой части утверждения.
Научные факты характеризуются такими свойствами, как новизна, точность и объективность и достоверность (рис.1).
Рис. 1 — Свойства научного факта
Рассмотрим характеристические особенности этих свойств. Новизна научного факта говорит о принципиально новом, неизвестном до сих пор предмете, явлении или процессе. Это не обязательно научное открытие, но это новое знание о том, чего мы до сих пор не знали.
Большое познавательное значение новых научных фактов требует учета и критической оценки их действенности. В одних случаях знание новых фактов расширяет наши представления о реальной действительности; в других — обогащает наши возможности для ее изменения; в третьих — настораживает и заставляет людей быть бдительными, чтобы новые знания о природе вещей не послужили во вред человеку.
Точность научного факта определяется объективными методами и характеризует совокупность наиболее существенных признаков предметов, явлений, событий, их количественных и качественных определений.
При отборе фактов надо быть научно объективным. Нельзя отбрасывать факты в сторону только потому, что их трудно объяснить или найти им практическое применение.
В самом деле, сущность нового в науке не всегда отчетливо видна самому исследователю.
Новые научные факты, иногда довольно крупные, из-за того, что их значение плохо раскрыто, могут долгое время оставаться в резерве науки и не использоваться на практике.
Достоверность научного факта характеризует его безусловное реальное существование, подтверждаемое при построении аналогичных ситуаций. Если такого подтверждения нет, то нет и достоверности научного факта.
Достоверность научных (фактов в значительной степени зависит от достоверности первоисточников, от их целевого назначения и характера их информации.
Очевидно, что официальное издание, публикуемое от имени государственных или общественных организаций, учреждений и ведомств, содержит материалы, точность которых не должна вызывать сомнений.
Ученый не вслепую ищет факты, а всегда руководствуется при этом определенными целями, задачами, идеями и т.п.
Таким образом, эмпирический опыт никогда — тем более в современной науке — не бывает слепым: он планируется, конструируется теорией, а факты всегда так или иначе теоретически нагружены.
Поэтому исходный пункт, начало науки — это, строго говоря, не сами по себе предметы, не голые факты (даже в их совокупности), а теоретические схемы, «концептуальные каркасы действительности».
Эмпирические факты образуют эмпирический базис, на который опираются научные теории. Внутреннюю структуру эмпирического уровня образуют по меньшей мере два подуровня: а) непосредственные наблюдения и эксперименты, результатом которых являются данные наблюдения; б) познавательные процедуры, посредством которых осуществляется переход от данных наблюдения к эмпирическим зависимостям и фактам.
Рис. 2 — Внутренняя структура эмпирического факта
В современной эпистемологии можно выделить две основные точки зрения на отношение «теория — факт». Если попытаться кратко выразить идею, лежащую в основе одной из них, то ее можно сформулировать так: научные факты лежат вне теории и совершенно не зависят от нее.
Вторая концепция опирается на противоположную мысль: научные факты лежат в рамках теории и полностью детерминируются ею.
Сторонники второй теории указывают на автономность факта, на его независимость от теории. Если под фактом понимают реальное положение дел, то его независимость от теории очевидна. Когда факт истолковывается как чувственный образ, то подчеркивается независимость чувственного восприятия от языка.
Если же говорят о фактах как о некоторых предложениях, то обращают внимание на особый характер этих предложений по сравнению с предложениями теории: такие предложения либо выражают «чистое» чувственно данное, либо включают в себя термины наблюдения, либо верифицируются специфическим образом и т. п.
Во всех случаях данная теория резко противопоставляет факты и теорию, что приводит к разнообразным следствиям в эпистемологии. В частности, данная точка зрения утверждает инвариантность фактов и языка наблюдения по отношению к сменяющим друг друга теориям. С признанием инвариантности тесно связан примитивный кумулятивизм в понимании развития научного знания.
Установленные факты не могут исчезнуть или измениться, они могут лишь накапливаться, причем на ценность и смысл фактов не влияет время их хранения: факты, установленные, скажем, Фалесом, в неизменном виде дошли до наших дней. Это ведет к пренебрежительной оценке познавательной роли теории и к ее инструменталистскому истолкованию.
Надежное, обоснованное, сохраняющееся знание — это лишь знание неизменных фактов, а все изменчивое, преходящее в познании имеет значение лишь постольку, поскольку помогает открывать факты. Ценность теории заключается лишь в том, что после себя она оставляет в копилке знания несколько новых фактов. В данном истолковании факты поглощают теорию.
Нетрудно заметить, что данная концепция отводит ученому и его теории довольно пассивную роль. Факты и их комбинации существуют до процесса познания, и задача познающего субъекта заключается лишь в их констатации.
Правда, теория может стимулировать разработку новых приборов и инструментов, однако это только расширяет сферу обнаруживаемых учеными фактов или позволяет устанавливать их с большей точностью. Ученый при этом оказывается похож на живописца, который с фотографической точностью копирует природу и все его художественные средства подчинены лишь одной цели: сделать портрет зеркальной копией оригинала.
Другая точка зрения ученых выражена в том, что под фактами подразумеваются чувственные образы или предложения. Однако в противоположность первой точке зрения подчеркивается тесная связь фактов с теорией.
При этом в одной и той же ситуации сторонники разных парадигм получат различные чувственные образы, следовательно получат разные факты. Аналогичные воззрения на природу научного факта развивает П. Фейерабенд.
Для него факт — это сплав чувственного восприятия с некоторым предложением, которое он называет «естественной интерпретацией» восприятия. Например, факт вертикального падения брошенного камня расщепляется на два компонента: некоторое чувственное восприятие и предложение «Камень падает вертикально».
Естественные интерпретации чувственных восприятии задаются теорией. Изменяя значения терминов, входящих в естественные интерпретации, исследователь изменяет эти интерпретации и, следовательно, получает другие факты.
Слабость обоих парадигм обусловлена тем, что здравые идеи, лежащие в их основе, абсолютизируются и выражаются с излишней резкостью и лишают значения один из членов отношения «теория — факты».
Источник: https://works.doklad.ru/view/5mLTWXw0MLY.html
Эксперимент. Его виды и функции в научном познании
Содержание
| Введение……………………………………………………………….3 |
| Эксперимент, его виды и функции в научном познании…………..4 |
| Заключение……………………………………………………………15Список литературы…………………………………………………..16 |
Введение
Процесс научного познания в самом общем виде представляет собой решение различного рода задач, возникающих в ходе практической деятельности.
Решение возникающих при этом проблем достигается путем использования особых приемов (методов), позволяющих перейти от того, что уже известно, к новому знанию. Такая система приемов обычно и называется методом.
Метод есть совокупность приемов и операций практического и теоретического познания действительности.
Каждая наука использует различные методы, которые зависят от характера решаемых в ней задач.
Однако своеобразие научных методов состоит в том, что они относительно независимы от типа проблем, но зато зависимы от уровня и глубины научного исследования, что проявляется прежде всего в их роли в научно-исследовательских процессах.
Иными словами, в каждом научно-исследовательском процессе меняется сочетание методов и их структура. Благодаря этому возникают особые формы (стороны) научного познания, важнейшими из которых являются эмпирическая, теоретическая и производственно-техническая.
Эмпирическая сторона предполагает необходимость сбора фактов и информации (установление фактов, их регистрацию, накопление), а также их описание (изложение фактов и их первичная систематизация).
Теоретическая сторона связана с объяснением, обобщением, созданием новых теорий, выдвижением гипотез, открытием новых законов, предсказанием новых фактов в рамках этих теорий. С их помощью вырабатывается научная картина мира и тем самым осуществляется мировоззренческая функция науки.
Производственно-техническая сторона проявляет себя как непосредственная производственная сила общества, прокладывая путь развитию техники, но это уже выходит за рамки собственно научных методов, так как носит прикладной характер.
Объектом изучения в настоящей работе является эмпирическая сторона научного познания, а именно эксперимент, его виды и функции в научном познании.
1. Эксперимент, его виды и функции в научном познании
Эксперимент (лат. experimentum — проба, опыт) — метод эмпирического познания, при помощи которого в контролируемых и управляемых условиях (зачастую специально конструируемых) получают знание относительно связей (чаще всего причинных) между явлениями и объектами или обнаруживают новые свойства объектов или явлений.
Эксперименты могут быть натурными и мысленными. Натурный эксперимент проводится с объектами и в ситуациях самой изучаемой действительности и предполагает, как правило, вмешательство экспериментатора в естественный ход событий.
Мысленный эксперимент предполагает задание условной ситуации, проявляющей интересующие исследователя свойства, и оперирование идеализированными объектами (последние зачастую специально конструируются для этих целей).
Промежуточный статус носят модельные эксперименты, проводимые с искусственно созданными моделями (которым могут соответствовать, а могут и не соответствовать какие-либо реальные объекты и ситуации), но которые предполагают реальное изменение этих моделей.
Эксперимент как исследовательско-преобразовательная деятельность может быть рассмотрен как особая форма практики, позволяющая устанавливать (не) соответствие концептов и конструктов познания, теоретически обнаруживаемых связей и отношений — действительности. В так называемых решающих экспериментах проверке может подвергаться теория в целом.
Эксперимент представляет собой наиболее сложный и эффективный метод эмпирического познания, с которым связано становление европейской опытной науки и утверждение доминирования объяснительных моделей в естествознании в целом. Он ведет свое начало от исследований Галилея и основанной после его смерти Флорентийской академии опыта.
Теоретически эксперимент был обоснован впервые в работах Ф. Бэкона, последующая разработка идей которого связана с именем Милля.
Монопольное положение эксперимента было поставлено под сомнение только в 20 в., прежде всего в социогуманитарном знании, а также в связи с феноменологическим, а затем и герменевтическим поворотом в философии и науке, с одной стороны, и тенденцией к предельной формализации (математизации) естествознания — с другой (появление и рост удельного веса математических модельных экспериментов).
Эксперимент предполагает создание искусственных систем (или «обискусствливание» естественных), позволяющих влиять на них путем перегруппировки их элементов, их элиминирования или замены другими.
Отслеживая при этом изменения в системе (которые квалифицируются как следствия предпринятых действий), можно раскрыть определенные реальные взаимосвязи между элементами и тем самым выявить новые свойства и закономерности изучаемых явлений.
В естествознании изменение условий и контроль за ними осуществляются за счет использования приборов разного уровня сложности (от звонка в опытах Павлова по условным рефлексам вплоть до синхрофазотронов и т.п. устройств).
Эксперимент проводится для решения определенных познавательных задач, продиктованных состоянием теории, но и сам порождает новые проблемы, требующие своего разрешения в последующих экспериментах, т.е. является и мощным генератором нового знания.
Эксперимент позволяет:
1) изучать явление в «чистом» виде, когда искусственно устраняются побочные (фоновые) факторы;
2) исследовать свойства предмета в искусственно создаваемых экстремальных условиях или вызывать явления, в естественных режимах слабо или вообще не проявляющиеся;
3) планомерно изменять и варьировать различные условия для получения искомого результата;
4) многократно воспроизводить ход процесса в строго фиксируемых и повторяющихся условиях.
К эксперименту обычно обращаются:
1) когда пытаются обнаружить у объекта не известные ранее свойства для продуцирования знания, не вытекающего из наличного (исследовательские эксперименты);
2) когда необходимо проверить правильность гипотез или каких-либо теоретических построений (проверочные эксперименты);
3) когда в учебных целях «показывают» какое-либо явление (демонстрационные эксперименты).
Особый тип экспериментов составляют социальные эксперименты (в частности эксперименты в социологии). По сути, каждое человеческое действие, предпринятое для достижения определенного результата, может быть рассмотрено как своего рода эксперимент.
По логической структуре эксперименты делятся на параллельные (когда процедура экспериментирования основана на сравнении двух групп объектов или явлений, одна из которых испытала воздействие экспериментального фактора — экспериментальная группа, а другая нет — контрольная группа) и последовательные (в которых нет контрольной группы, а замеры делаются на одной и той же группе до и после введения экспериментального фактора).
Эмпирическая форма научного познания включает также данные систематические и случайные наблюдения. Различие между данными наблюдения и эмпирическими фактами как особыми типами эмпирического знания было зафиксировано еще в позитивистской философии науки 30-х годов.
В это время шла довольно напряженная дискуссия относительно того, что может служить эмпирическим базисом науки. Вначале предполагалось, что ими являются непосредственные результаты опыта — данные наблюдения.
В языке науки они выражаются в форме особых высказываний — записей в протоколах наблюдения, которые были названы протокольными предложениями.
В протоколе наблюдения указывается, кто наблюдал, время наблюдения, описываются приборы, если они применялись в наблюдении, а протокольные предложения формулируются как высказывания типа: «NN наблюдал, что после включения тока стрелка на приборе показывает цифру 5», «NN наблюдал в телескоп на участке неба (с координатами x, y) яркое световое пятнышко» и т.п.
Если, например, проводился социологический опрос, то в роли протокола наблюдения выступает анкета с ответом опрашиваемого. Если же в процессе наблюдения осуществлялись измерения, то каждая фиксация результата измерения эквивалентна протокольному предложению.
Анализ смысла протокольных предложений показал, что они содержат не только информацию об изучаемых явлениях, но и, как правило, включают ошибки наблюдателя, наслоения внешних возмущающих воздействий, систематические и случайные ошибки приборов и т.п. Но тогда стало очевидным, что данные наблюдения, в силу того, что они отягощены субъективными наслоениями, не могут служить основанием для теоретических построений.
В результате была поставлена проблема выявления таких форм эмпирического знания, которые бы имели интерсубъективный статус, содержали бы объективную и достоверную информацию об изучаемых явлениях.
В ходе дискуссий было установлено, что такими знаниями выступают эмпирические факты. Именно они образуют эмпирический базис, на который опираются научные теории.
Факты фиксируются в языке науки в высказываниях типа: «сила тока в цепи зависит от сопротивления проводника»; «в созвездии Девы вспыхнула сверхновая звезда»; «более половины опрошенных в городе недовольны экологией городской среды» и т.п.
Уже сам характер фактофиксирующих высказываний подчеркивает их особый объективный статус, по сравнению с протокольными предложениями. Но тогда возникает новая проблема: как осуществляется переход от данных наблюдения к эмпирическим фактам и что гарантирует объективный статус научного факта?
Постановка этой проблемы была важным шагом на пути к выяснению структуры эмпирического познания. Эта проблема активно разрабатывалась в методологии науки XX столетия. В конкуренции различных подходов и концепций она выявила многие важные характеристики научной эмпирии, хотя и на сегодняшний день проблема далека от окончательного решения.
Определенный вклад в ее разработку был внесен и позитивизмом, хотя нелишне подчеркнуть, что его стремление ограничиться только изучением внутренних связей научного знания и абстрагироваться от взаимоотношения науки и практики резко суживали возможности адекватного описания исследовательских процедур и приемов формирования эмпирического базиса науки.
Нам представляется, что деятельностный подход открывает больше возможностей для анализа. С позиций этого подхода мы и будем рассматривать структуру и функции каждого из отмеченных слоев эмпирического уровня познания.
Начнем с более детального анализа подуровня наблюдений, который обеспечивает непосредственный контакт субъекта с исследуемыми процессами.
Важно сразу же уяснить, что научное наблюдение носит деятельностный характер, предполагая не просто пассивное созерцание изучаемых процессов, а их особую предварительную организацию, обеспечивающую контроль за их протеканием.
Деятельностная природа эмпирического исследования на уровне наблюдений наиболее отчетливо проявляется в ситуациях, когда наблюдение осуществляется в ходе реального эксперимента. По традиции эксперимент противопоставляется наблюдению вне эксперимента. Не отрицая специфики этих двух видов познавательной деятельности, мы хотели бы тем не менее обратить внимание на их общие родовые признаки.
Для этого целесообразно вначале более подробно рассмотреть, в чем заключается особенность экспериментального исследования как практической деятельности, структура которой реально выявляет те или иные интересующие исследователя связи и состояния действительности.
Предметная структура экспериментальной практики может быть рассмотрена в двух аспектах: во-первых, как взаимодействие объектов, протекающее по естественным законам, и, во-вторых, как искусственное, человеком организованное действие.
В первом аспекте мы можем рассматривать взаимодействие объектов как некоторую совокупность связей и отношений действительности, где ни одна из этих связей актуально не выделена в качестве исследуемой. В принципе, объектом познания может служить любая из них.
Лишь учет второго аспекта позволяет выделить ту или иную связь по отношению к целям познания и тем самым зафиксировать ее в качестве предмета исследования.
Но тогда явно или неявно совокупность взаимодействующих в опыте объектов как бы организуется в системе определенной цепочки отношений: целый ряд их реальных связей оказывается несущественным, и функционально выделяется лишь некоторая группа отношений, характеризующих изучаемый «срез» действительности.
Проиллюстрируем это на простом примере. Допустим, что в рамках классической механики изучается движение относительно поверхности земли массивного тела небольших размеров, подвешенного на длинной нерастягивающейся нити.
Если рассматривать такое движение только как взаимодействие природных объектов, то оно предстает в виде суммарного итога проявления самых различных законов.
Здесь как бы «накладываются» друг на друга такие связи природы, как законы колебания, свободного падения, трения, аэродинамики (обтекание газом движущегося тела), законы движения в неинерциальной системе отсчета (наличие сил Кориолиса вследствие вращения Земли) и т.д.
Но как только описанное взаимодействие природных объектов начинает рассматриваться в качестве эксперимента по изучению, например, законов колебательного движения, то тем самым из природы вычленяется определенная группа свойств и отношений этих объектов.
Источник: http://stud24.ru/logic/jeksperiment-ego-vidy-i-funkcii/492033-1904425-page1.html
Проблемные ситуации в научном познании и их роль в развитии науки
Традиционная классическая гносеология описывает движение научно-познавательного процесса как ход мышления, простирающийся от вопроса к проблеме, затем к гипотезе, которая после своего достаточного обоснования превращается в теоретическую модель. Таким образом, скрепляет развивающееся научное знание гносеологическая цепочка: вопрос – проблема – гипотеза — теория.
В переводе с древнегреческого проблема воспринимается как преграда, трудность, задача. Проблема – это совокупность суждений, включающая в себя как ранее установленные факты, так и суждения о еще непознанном содержании объекта. Проблема выглядит как выраженное в понятии объективное противоречие между языком наблюдения и языком теории, эмпирическим фактом и теоретическим описанием.
Проблема не есть застывшая форма знания, а процесс, включающий два основных момента (этапа движения познания) – ее постановку и решение. Постановка и решение проблемы служит средством получения нового знания.
Правильное выведение проблемного знания из предшествующих фактов и обобщений, умение верно поставить проблему – необходимая предпосылка ее успешного решения. «Формулировка проблемы часто более существенна, чем ее разрешение, которое может быть делом лишь математического или экспериментального искусства.
Постановка новых вопросов, развитие новых возможностей, рассмотрение старых проблем под новым углом зрения требуют творческого воображения и отражают действительный успех в науке».
Но и сама проблема определяется неоднозначно – то, как содержание, которое не имеется в накопленном знании, то, как реконструкция имеющейся исходной теории. Решение какой-либо конкретной проблемы есть существенный момент развития знания, в ходе которого возникают новые проблемы, а также выдвигаются те или иные концептуальные идеи, в том числе и гипотезы.
В. Гейзенберг отмечал, что при постановке и решении научных проблем необходимо следующее:
а) определенная система понятий, с помощью которых исследователь будет фиксировать те или иные феномены;
б) система методов, избираемая с учетом целей исследования и характера решаемых проблем;
в) опора на научные традиции, поскольку, по мнению Гейзенберга, «в деле выбора проблемы традиция, ход исторического развития играют существенную роль», хотя, конечно, определенное значение имеют интересы и наклонности самого ученого.
Как считает К. Поппер, наука начинает не с наблюдений, а именно с проблем, и ее развитие есть переход от одних проблем к другим – от менее глубоких к более глубоким. Проблемы возникают, по его мнению:
1) либо как следствие противоречия в отдельной теории,
2) либо при столкновении двух различных теорий,
3) либо в результате столкновения теории с наблюдениями.
Тем самым научная проблема выражается в наличии противоречивой ситуации (выступающей в виде противоположных позиций), которая требует соответствующего разрешения.
Определяющее влияние на способ постановки и решения проблемы имеет, во-первых, характер мышления той эпохи, в которую формулируется проблема, и, во-вторых, уровень знания о тех объектах, которых касается возникшая проблема. Каждой исторической эпохе свойственны свои характерные формы проблемных ситуаций.
Решение какой-либо конкретной проблемы есть существенный момент развития знания, в ходе которого возникают новые проблемы, а также выдвигаются те или иные концептуальные идеи, в том числе и гипотезы. Наряду с теоретическими существуют и практические проблемы.
Однако научные проблемы следует отличать от ненаучных (псевдопроблем) – например, проблема создания вечного двигателя.
Симптоматикой проблемных ситуаций в науке является возникновение множества контрпримеров, которые влекут за собой множество вопросов и рождают ощущения сомнения, неуверенности и неудовлетворенности наличным знанием.
Проблема же является результатом отображения субъектом проблемной ситуации, т.е. осознание недостаточности наличного знания, потребности узнать, понять, объяснить то, чего мы не знаем, не понимаем. Другими словами, такая ситуация порождает новую цель познания, формирует новый объект познания.
Осознание этого объекта имеет вопросительную форму, в которой как раз и выражается установленный факт недостаточности наличного знания. Таким образом, определяется то, чего мы не знаем, но должны познать, т.е. определяется наше незнание чего-то вполне конкретного.
Это и есть то, что именуется знанием о незнании.
Обычно проблемная ситуация предполагает наличие трех компонентов:
1) искомую цель (новые теоретические принципы или теории);
2) совокупность исходных эмпирических итеоретических знаний (старые факты итеории);
3) систему материальных (экспериментальных) иидеальных (гипотетических, языковых, логических, математических ит.п.) действий иопераций, выступающих способом разрешения ситуации.
Каждый из компонентов ситуации получает понятийное выражение всоответствующих высказываниях:
1) отом, что требуется найти или доказать;
2) об исходных знаниях;
3) оспособе разрешения ситуации.
Часто случается так, что проблемная ситуация выступает специфической формой выражения противоречий между эмпирией итеорией иимеет объективные основания. Это наиболее часто встречающийся вид проблемных ситуаций, но внаучном познании могут возникать идругие ситуации (разновидности первого), особенности которых зависят от того, счем они связаны:
— сэкспериментальным открытием новых явлений,
— сполучением новых теоретических результатов (формул, уравнений ит.п.)
— или споявлением новых эмпирических итеоретических методов исредств познания.
Противоречивая природа открытых наблюдением фактов обусловливает своеобразную тенденцию, проявляющуюся ввосхождении от эмпирии ктеории.
Вфакте отражается бытие предмета во всем богатстве его свойств ипроявлений, но формулируется факт спомощью абстрактных понятий, вкоторых аккумулированы накопленные человечеством знания.
Вназревающей проблемной ситуации, прежде всего, всесторонне рассматриваются вновь открытые научные факты, они уточняются, соотносятся как снакопленным эмпирическим материалом наблюдений иэкспериментов, так ис имеющимися теоретическими представлениями оданном предмете исследования.
По мере складывания проблемной ситуации процесс переработки эмпирического материала становится все более необратимым ипретерпевает качественные преобразования.
Сначала противоречия между новыми фактами истарыми теориями непосредственны инеразвиты.
Но ив таком виде они оказывают стимулирующее воздействие на прогресс теоретического знания, их обнаружение иразрешение сопровождаются модификацией теории.
Проблемная ситуация окончательно вызревает тогда, когда противоречия между эмпирией итеорией оказываются принципиально неразрешимыми. Вэтих условиях субъект познания вынужден искать выход из создавшегося кризисного положения, и, удовлетворяя запросы науки, вырабатывать новую научную теорию.
Развитое противоречие между новым эмпирическим истарым теоретическим знанием является основой для появления целого ряда гипотез, спомощью которых предполагается решить проблемную ситуацию. Стремясь получить необходимые сведения для подтверждения гипотез (обоснований, проверки их ит.п.
), субъект сталкивается снедостаточностью имеющихся вего распоряжении знаний, вследствие чего возникает неопределенность проблемной ситуаций. Это обстоятельство всвою очередь побуждает квыбору из всех предложенных гипотез именно той, которая наиболее правдоподобна ив тоже время адекватна искомой цели.
Вобосновании выбора гипотезы изаключается постановка научной проблемы.
Каждая гипотеза, выступая вкачестве теоретической альтернативы, может выполнять функцию средства достижения искомой цели.
Для уточнения ее соответствия объективной реальности (а не просто ее правдоподобия) необходимо соотнести ее как сновыми фактами, так исо старой теорией, атакже сфундаментальными общенаучными, социальными ифилософскими предпосылками.
Отказ субъекта от старой теории еще не означает его перехода на позиции новых теоретических взглядов. Напротив, свозрастанием числа альтернативных гипотез неопределенность ситуации увеличивается.
Кроме того, проблемные ситуации возникают, когда трудно установить специфику функционирования теории в соотношении с ее эмпирическим базисом. В этом случае поиск причинно-следственных отношений является основополагающим условием разрешения данной проблемной ситуации.
Принцип причинности всегда занимает доминирующее положение в научном исследовании.
Вместе с тем проблемные ситуации могут возникать в силу того, что изучение современной наукой более сложных объектов (статистические, кибернетические, саморазвивающиеся системы) фиксирует помимо причинных связей иные: функциональные, структурные, коррелятивные, целевые и пр.
В связи с этим современна философия науки осознает в качестве глобальной проблемную ситуацию, связанную с заменой представлений о линейном детерминизме нелинейной парадигмой, предполагающей квантово-механические эффекты, «неслучайность», т.е. неэлиминируемость случая, стохастические взаимодействия.
Вселенная, понимаемая в контексте механистического мировоззрения как «точный часовой механизм», как «гигантская заводная игрушка», перестала восприниматься удовлетворительно. Современный мир нестабилен, связан с неопределенностью и неоднозначностью будущего, но он также требует своего научного изучения.
Другой, не менее масштабной проблемной ситуацией, считается напряжение между рациональностью и сопровождающими ее внерациональными формами постижения действительности.
Слепая вера в рациональность осталась в прошлом, как образец классического естествознания.
Сейчас для ученых актуальны дискуссии по поводу открытой рациональности, впускающей в себя интуицию, ассоциацию, метафору, многоальтернативность и пр.
Проблемные ситуации в науке свидетельствуют о том, что имеет смысл различать «знает что-либо» и «знает, что». Знание необходимо рассматривать как отношение между человеком и суждением. Первое названо перцептуальным знанием, а второе – сужденческим.
С учетом историко-философской традиции, первый тип знания может быть отнесен к Локку, второй – к Декарту.
Проблемность науки и стремление к истинности разворачивались в пространстве, стремящемся, с одной стороны, отгородиться от мира явлений, с другой, избегнуть завесы идей.
Важную роль для преодоления проблемных ситуаций имеет точность репрезентации – т.е представления объекта понятийным образом. Репрезентация может быть формальной, а может быть репрезентативной. В последнем случае схватываются основные характеристики, особенности поведения и закономерности объектов, не проводя дополнительных или предварительных логических процедур.
Процесс освоения материала сжат в точку, в мгновение всплеска осознавания. Формальная репрезентация требует тщательно проведенных процедур обоснования и уточнения понятий, их смыслового и терминологического совпадения. Оба вида репрезентации предлагают универсально исторический контекст, т.е. связывают проблемы, волновавших древнейших античных и современных мыслителей.
В поле проблемных ситуаций и столь прочный способ эмпирического исследования, как эксперимент.
Он считается наиболее характерной чертой классической науки, однако он не может быть применен в языкознании, истории, астрономии и (по этическим соображениям) в медицине.
Мысленный эксперимент предполагает работу с абстрактными объектами, а, следовательно, он уже не столько приписан к области эмпирического, сколько является средством теоретического уровня движения мысли.
Проблемные ситуации выступают предпосылками научной революции. Перестройка оснований научной дисциплины в результате ее внутреннего развития обычно начинается с накопления фактов, которые не находят объяснения в рамках ранее сложившейся картины мира.
Такие факты выражают характеристики новых типов объектов, которые наука втягивает в орбиту исследования в процессе решения специальных эмпирических и теоретических задач. К обнаружению указанных объектов может привести совершенствование средств и методов исследования.
Накопление знание о новых объектах, не получивших обоснование в рамках принятой картины мира и противоречащих ей, в конечном итоге приводит к радикальной перестройке ранее сложившихся оснований науки.
Источник: http://ifilosofia.ru/konspekt-lektsij-po-teme-filosofiya-nauki/225-problemnye-situacii-v-nauchnom-poznanii-i-ih-rol-v.html
Реферат: Научные принципы и их роль в научном познании
Министерство образования и науки Украины
Национальный аэрокосмический университет им. Н.Е.Жуковского «ХАИ»
Кафедра
Реферат на тему:
«Научные принципы и их роль в научном познании»
Выполнил: студент 158 группы
Романов А.П.
Проверил :преподаватель
Кравчук А.Л.
Харьков 2010г.
Содержание
Введение…………………………………………………………………………………………….3
1. Формальные принципы познания……………………………………………………………4
1.1 Принцип объективности………………………………………………………………….4
1.2 Принцип объяснения ……………………………………………………………………..5
1.3 Принцип достаточной полноты обоснования…………………………………………6
2. Диалектические принципы познания………………….…………………………………….7
2.1 Принцип системности……………………………………………………………………..7
2.2 Принцип единства анализа и синтеза………………………………………………….8
2.3 Принцип единства исторического и логического…………………………………… ..9
2.4 Принцип восхождения от абстрактного к конкретному……………………………..10
Заключение…………………………………………………………………………………………12
Введение
Целью данной работы является рассмотрение принципов научного познания, а также их сравнительный анализ.
1. Формальные принципы
Еще Р. Декарт в своем «Рассуждении о методе» (1637) выделил т.н. «правила для руководства ума и отыскания истины в науках«.
Собственно, это элементарные нормы деятельности рассудка, которые в некотором аспекте известны с древности в виде правил (формальной) логики.
Главная заслуга Декарта именно в том, что он сформулировал их как правила познавательной деятельности и этим положил начало развитию научной методологии. Таких правил по Декарту три:
1) расчленение трудных, не поддающихся решению в целом задач на решаемые частные задачи;
2) переход от менее сложного к более сложному, от доказанного к недоказанному, а не наоборот (в логике это запрет на определение через неизвестное);
3) недопущение выпадения логических звеньев в рассуждении.
Пафос этих правил состоял, прежде всего, в исключении любых сомнительных моментов и достижении полной ясности. Декарт считал ее критерием истины, ссылаясь на то, что бог не может быть обманщиком (этот тезис сомнителен и с точки зрения науки, и с точки зрения религии, полагающей, что воля божья неисповедима).
Для современности особенно важно третье правило Декарта, в связи с углублением познания в исследование собственных оснований (область метатеории). Как показывает развитие науки, в ней очень важно не оставлять ничего подразумеваемого, эксплицировать (т.е.
делать явными) и исследовать все положения и предположения наших выводов, даже те, которые кажутся самоочевидными и общепризнанными. Таковыми представлялись, напр., непересекаемость параллельных прямых и невозможность связи состояний микрочастиц при отсутствии причинного взаимодействия между ними.
На деле оказалось, что это вовсе не так.
Кроме правил Декарта, к принципам «здравого смысла» можно отнести:
4)Принцип объективности
5)Принципобъяснения
6) Принцип достаточной полноты обоснования
1.1Принцип объективности
Принцип объективности гласит: в вопросах науки никакое мнение не играет решающей роли. Это относится и к мнению научного или иного руководства, авторитетных ученых, общественному мнению, мнению государственных инстанций, и т. д. без исключения.
Такое требование может показаться тривиальным, однако вспомним, что Epso dixi («Сам сказал», ссылка на личное высказывание учителя) у пифагорейцев считалось высшим аргументом, в Средние века такую же роль играло суждение церкви, а в эпоху сталинизма осуществлялись репрессии в отношении конкретных наук от лица ложно истолкованной марксистской философии.
Поэтому многим ученым во все времена приходилось активно отстаивать этот принцип. Уже первый крупный философ новой европейской генерации, Иоанн Скот Эриугена (IX в.), утверждал, что разум выше авторитета даже в сфере самой религии, ибо авторитет рождается от разума, но разум никогда не рождается от авторитета. В XII в. П.
Абеляр писал, что в науке, в отличие, напр., от религии, аргумент от авторитета является наислабейшим. А другой средневековый мыслитель, Алан Лильский, говорил, что у авторитета нос из воска, в том смысле, что его нетрудно, при некоторой ловкости, развернуть в пользу любого мнения.
Источник: http://www.referatmix.ru/referats/51/referatmix_49930.htm
Функции теории в научном познании
По вопросу о функциях теории в научном познании в философии науки существует достаточное единодушие. Почти все соглашаются, что функциями теории являются описание явлений, предсказание новых явлений и объяснение явлений. По последнему пункту, правда, есть и разногласия. Философы и методологи феноменалистического направления часто отрицают функцию объяснения.
Это позиция очень характерна для позитивизма. Например, выдающийся представитель второго позитивизма Пьер Дюгем в книге «Физическая теория, ее цель и строение'' прямо отвергает возможность объяснения и требует ограничиться только описанием. Но к этому вопросу мы вернемся позже.
А пока будем рассматривать классическую «тройку'' — описание, предсказание и объяснение.
Общая структура описания и предсказания в целом одинаковы:
из общей структуры теории с добавлением, может быть,
дополнительных предположений, мы получаем при помощи
математического аппарата следствия;
эти следствия интерпретируются в системе правил ин- терпретации и создается возможность соотнесения след- ствий с эмпирическими данными, с явлениями природы.
Если эти явления уже были известны, то мы говорим об
описании, а если явления еще не известны, то это называ-
ется предсказанием.
В целом все это весьма понятно и даже элементарно. В связи с этим часто говорят о «логической симметрии'' между описанием и предсказанием.
Но если логическая структура описания и предсказания действительно одинаковы, то в гносеологическом отношении они все же различаются. Успешное описание — это хорошо, но именно успешное предсказание является критериальным для принятия теории как правильной, адекватной данному классу явлений. Причем, всегда теория больше описывает, чем предсказывает. И это нормально.
Обратимся к некоторым важным аспектам описания и предсказания.
Само по себе описание просто и даже тривиально. Но есть очень важный и отнюдь не тривиальный аспект описания. Он состоит в том, что любая теория в своем описании объединяет классы явлений, которые раньше выглядели чем-то различным.
Так, классическая механика объединила падение тел на земле («яблоко Ньютона») и движения планет вокруг Солнца. Электродинамика Фарадея-Максвелла объединила электрические и магнитные явления, а несколько позже и оптические. И это можно сказать о любой теории.
Таким образом, в описательную функцию теории включается и еще один аспект — объединяющий, синтезирующий различные классы явлений в более общий сверхкласс. Это замечательное свойство научной теории было замечено довольно давно. Еще в середине прошлого века выдающийся представитель первого позитивизма называл его «совпадением индукций».
Возможно, что синтезирующий аспект научной теории следовало бы выделить в качестве отдельной функции. Но я оставляю этот вопрос на ваше усмотрение. Можете выделить его как самостоятельную функцию, а можете рассматривать как очень важный аспект внутри функции описания.
В предсказании тоже существует чрезвычайно важный, исключительно важный аспект, к которому мы уже несколько раз обращались.
Я уже говорил о феноменалистическом направлении в гносеологии, согласно которому наше знание состоит только в возможности описания наблюдаемых явлений и не может относиться к сущности.
Я утверждаю, что нетривиальное предсказание, предсказание явлений того типа, который еще не наблюдался, причем именно успешное предсказание несовместимо с феноменалистической позицией.
Следует отметить, что сами представители феноменалистических направлений не отрицают возможности нетривиальных предсказаний.
Такое отрицание явно было бы нелепым — нетривиальные предсказания (их еще называют «открытиями на кончике пера») есть. Это эмпирический факт истории науки.
Но при этом они не замечают или не хотят замечать, что такое нетривиальное предсказание не укладывается в идеологию «чистого описания».
Обычно, когда речь заходит о теоретических нетривиальных предсказаниях, дается такое объяснение: язык теории — это нетривиальный язык.
Но тогда немедленно возникает вопрос: а в чем состоит природа этой нетривиальности? Я даю ответ: природа нетривиальности языка теории состоит в том, что теория является адекватным (приближенно адекватным) отображением сущности изучаемых явлений. И пусть сторонники феноменалистической позиции попробуют дать более обоснованный ответ.
И именно предсказание играет основную роль в проверке истинности теории.
В качестве последней функции теории рассматривается объяснение. Я уже упоминал, что сторонники феноменалистической позиции часто отвергают объяснительную функцию теории. Но это относится не ко всем направлениям.
Большую распространенность получила концепция объяснения, предложенная Карлом Темпелем и Патриком Оппенгеймом. Иногда к ним добавляют Карла Поппера.
Суть этой концепции состоит в том, что объяснение — это подведение единичной ситуации под общую закономерность (иногда говорят — охватывающую закономерность).
Что можно сказать по поводу этой концепции? Несомненно, она верна: действительно, когда нам удается включить некоторую частную ситуацию в общий закон, то мы говорим, что мы как-то объяснили эту ситуацию.
Но я считаю, что верность этой концепции только частичная (это правда и только правда, но не вся правда). Дело в том, что эта концепция носит явно выраженный феноменалистический характер. И не случайно и К.Темпель и П.Оппенгейм — видные представители феноменалистического неопозитивизма.
Мы, естествоиспытатели, требуем от объяснения большего. Мы требуем, чтобы объяснение вскрывало причины — почему данное явление происходит именно так, а не иначе. А постановка вопроса о причинах выводит нас за пределы феноменалистической позиции. Но я вполне осознанно говорю: мы, естествоиспытатели, требуем от объяснения вскрытия причин.
И в соответствии с этим требованием естествоиспытатели (здесь я излагаю позицию Гайзенберга) делят теории на феноменологические (описывающие) и объясняющие. Классическим примером феноменологической теории является термодинамика.
Эта теория действительно описывает огромное множество явлений, подводя их под несколько общих закономерностей — первый закон термодинамики (сохранение энергии), второй закон (возрастания энтропии), третий закон (тепловая теорема Нернста) в наши дни неравновесная термодинамика формулирует четвертый закон (минимальность скорости возрастания энтропии).
И в какой-то мере термодинамика объясняет эти единичные явления. Но это объяснение очень неполное, почему мы и называем ее феноменологической теорией.
А объясняющей по отношению к термодинамике является статистическая физика. Или физическая кинетика, если речь идет о неравновесных процессах. Именно статистическая физика вскрывает причины данных явлений, рассматривая межатомные и межмолекулярные взаимодействия.
Обсуждая проблему феноменологических и объясняющих теорий, Гайзенберг отмечает существенную роль феноменологических теорий в развитии науки. Очень часто теоретическое развитие начинается именно с них, они становятся первой ступенью на пути создания более высоких объясняющих теорий.
Рассматривая проблему объяснения и взаимоотношение феноменологических и объясняющих теорий мы обращались к не очень точному, во многом интуитивному понятию причины.
Но желательно было бы провести более четкую демаркацию между феноменологическими и объясняющими теориями. Это можно сделать, если обратить внимание на то, что практически все существующие теории содержат параметры, которые не определяются из самой теории, а находятся из условия соответствия теории и опыта. Такие параметры обычно называются подгоночными.
Так вот, если теория содержит мало таких подгоночных параметров, то мы считаем ее объясняющей. Если же таких параметров много, то теория квалифицируется как феноменологическая.
Здесь сразу же возникает вопрос, а сколько это «мало'' и сколько «много»? Я думаю, что лучше всего подходит представление Колмогорова. Множество, система считается малым (соответственно — число), если количество возможных взаимных связей мало.
Если же число таких взаимных связей велико, то множество, система считается большим.
Если число элементов системы есть N, то число возможных взаимных связей есть N! Значит, система для которой N! мало — проста, а система, для которой N! велико — сложна. Если N = 3, то N! = 6 и это мало. Если же N = 5, то N! = 120 и это много.
Если применить этот критерий Колмогорова к числу подгоночных параметров, то малое число их — это меньше или равно 3, а большое число — это больше или равно 5. И недаром Р.Фейнман говорил: «дайте мне шесть подгоночных параметров и я заставлю мраморного слоника махать хоботом''.
Так вот, именно наличие большого числа подгоночных параметров — больше четырех, заставляет нас квалифицировать теорию как феноменологическую.
Особенно ясно это именно в термодинамике, которая содержит не просто подгоночные параметры, а целую подгоночную функцию — уравнение состояния данной системы, которая не определяется внутри термодинамики, а задается опытом.
Такая подгоночная функция — это не просто несколько параметров, а бесконечно много параметров. Это особенно ясно, когда используется уравнение состояния в форме ряда по вириальным коэффициентам
pV = RT{1 +++…,
где вириальные коэффициенты B1, В2, …являются функциями температуры.
В термодинамике эти функции не определяются никак. В то же время статистическая физика позволяет находить вириальные коэффициенты на основе моделей межмолекулярного взаимодействия.
И вот сейчас самое время отметить, что различие между объясняющей и феноменологической теориями не абсолютно. Любая теория является феноменологической по отношению к более полной и сложной теории. Именно в рамках более полной теории удается теоретически определить те параметры, которые в старой теории были подгоночными.
Так, в физике элементарных частиц до конца 60-тых годов рассматривались четыре типа взаимодействия, каждое из которых характеризовалось своим параметром (константой) взаимодействия — сильное, электромагнитное, слабое и гравитационное.
В конце 60-тых годов была создана, а в 70-тые годы получила признание единая теория электромагнитных взаимодействий. И теперь вместо двух параметров — константы электромагнитного взаимодействия и константы слабого взаимодействия есть одна константа электрослабого взаимодействия, расщепляющаяся на две.
Но все физики уверены в том, что теория электрослабых взаимодействий является низкоэнергетической феноменологией будущей единой теории.
Я хочу обратить особое внимание на объясняющую функцию теории. Именно здесь происходит переход нашего познания от явлений (феномена) к сущности, что является основной целью теоретического уровня научного познания.
Мы рассмотрели структуру и функции теории в научном познании. И теперь я хочу вернуться к проблеме, обсуждение которой мы пропустили. Это проблема статуса теоретических объектов.
Источник: https://infopedia.su/14x175a3.html
Загрузка...
